Грани Игры - Страница 70

Момент был удобный, чтобы расспросить у Клауса, за что он был отлучен от инквизиции.

Но раздавшийся из крепко спеленатого свертка, небрежно сброшенного с плеча Патриархом вампиров перед началом боя, приглушенный стон, подстегнул и ученика и учителя.

Клаус приглашая, кивнул Тёму на забытый на время сверток.

— Чего стоишь? Иди, освобождай пленницу. Ты первый за неё в схватку кинулся, тебе и благодарный поцелуй получать.

Тём подошел к кокону из плотно намотанной материи и, отыскав край, начал аккуратно разматывать белое полотно.

Сначала показались маленькие босые стопы, затем тоненькие лодыжки и прелестные круглые коленки. Следующий снятый оборот ткани полностью явил Тёму и Клаусу прямые и длинные ножки, едва прикрытые сбившейся до середины бедра свободной юбкой.

— Разматывай быстрей, а то ты свой поцелуй от юной девы не дождешься.

Совет был настолько с подвохом, что у Тёма даже копчик зачесался. Но инквизитор точно ждал от него вопроса. Зададим, от вопроса ничего не убудет, а только добавится.

— Учитель, почему это я не дождусь от девушки поцелуя?

— Потому, что ко времени, когда ты размотаешь всё полотно, она уже успеет стать бабушкой.

Клаус весело засмеялся.

— Учитель, вы бы помогли, поддержали сверток на весу, неудобно же разворачивать пленницу. Тут материи на неё накрутили на полноценный контрабандный тюк.

— Ладно, чего не сделаешь ради ученика.

Клаус забрался в свою походную сумку, достал оттуда какой‑то свиток и прочел короткое заклинание. Тело девушки плавно поднялось в воздух.

— Учитель, что это было?

— Заклятие малой левитации. Кстати, действует очень не долго, так что поторопись.

С остальным полотном Тём справился очень быстро и поддержал под спину спасенную, когда она плавно опускалась на лежащую скомканной кучкой ткань. При этом он с огромным интересом, что называется "во все глаза" рассматривал хрупкую и миниатюрную девчонку, имеющую отчетливо оливкового цвета кожу, красивое, будто точеное, лицо и копну иссиня — черных коротких волос, из которой аккуратно торчали кончики остреньких ушек.

Девчонка первым делом размяла кисти рук, затекшие во время принудительной транспортировки, следующим движением сорвала закрывающую рот тонкую повязку, пропускавшую до этого наружу только слабый и невнятный стон. И Тём восхищенно завис, рассматривая такие же необычные, как ушки, аккуратненькие и остренькие клычки, едва виднеющиеся из‑под верхней губы. Он уже видел такие у Мизуки. Но спасенная была не харжиткой, она была человечкой или эльфой или кем- то ещё. И при этом 'зубки' совсем не портили абсолютно невинное, до снятой повязки, лицо девушки, а придавали ему хищную красоту. Девушка одернула юбку до колен и насмешливо глянула на Тёма.

— А кинжалом ткань разрезать было слабо? Или начать полотно разматывать с головы? Хотя результат, я уверена, был бы тот же. Разве что, пялился бы сейчас не на моё лицо, а на мои ноги.

Тём быстро перевел взгляд за спину девчонки, сделав вид, что увидел там что‑то очень его заинтересовавшее. Он уже понял, что жданный поцелуй прошел мимо носа, но заматывать наглую девицу обратно в сверток было уже поздно, а отвечать в том же тоне ни к чему. Тем более, что с кинжалом и вправду затупил. Мог бы сразу сообразить, как можно быстро освободить пленницу.

Инквизитор, глядя на нахальную девицу, скривился, как будто ему в рот влетела оса и, не скрывая чувств, сплюнул:

— Ведьму спасли. Тьфу!! Бесовское отродье. И что с тобой делать?

— Сумеречная я.

Тём непонимающе уставился на девушку:

— И что?

— Ну, как же. Это обычные ведьмы из людей становятся ведьмами, пройдя ритуал и приняв зло в себя. А мы, сумеречные — потомки дроу и людей. Здесь, на севере- потомки нордов. И Темную сторону не мы выбираем, это она нас выбрала с рождения.

Девчонка вроде старательно объясняла Тёму, ну и не упускала из виду, как внимательно слушает её инквизитор.

— Я свободно могу пользоваться темной магией. Но пользуюсь только той, что не требует страданий и боли жертвы. Мне тяжелей, чем простому человеку, сделать шаг к свету. Но в отличие от ведьм, что приходят на Темную сторону по своему желанию, чтобы творить зло, я могу принять и сторону Света. Я ещё не сделала ничего такого, чтобы Свет отринул меня. И я готова сделать к нему шаг.

— Странные речи ты говоришь, ведьма. Что‑то в них кажется мне не правильным. Что скажешь, ученик?

— Не знаю, учитель, как на это посмотрите вы, но я верю, что так, как она сказала, может быть.

— Ученик, учитель? — большие глаза ведьмы стали ещё больше, её внезапно вспыхнувший интерес даже заставил шевельнуться кончики небольших остреньких ушек.

— Святой воин, примите меня в ученицы. Ведь сумрак это дитя света и тьмы. И мне нужен учитель, которому я могу безбоязненно вверить себя по дороге к Свету.

— Чудно говоришь ведьма. Хотя про Святого воина это правильно.

И тут же сделал ладонью охранный знак.

— Изыди, искус.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Я готов неделю поститься, не пить вино и не вести богословских бесед с женщинами, если эта юная дева остынет в своем странном желании.

Он с надеждой посмотрел в безоблачное, голубое небо.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Месяц!? Целый месяц поста!

И без того огромные глаза девчонки наполнились слезами и она молитвенно сложив ладошки у груди жалобно всхлипнула

— Ну, пожалуйста…

— Если меня не проклянут небеса за намерение взять ведьму в ученицы…