Грани Игры - Страница 40

Со второй гончей справились уже быстрее, дружно навалившись на пришпиленную к земле копьями и обездвиженную нежить.

Старик, избавленный от необходимости "бодаться" с гончей взглядами, усилил шуршащее звучание своего инструмента, после чего что‑то пропел и резко махнул двумя руками с зажатыми в них "маракасами" в сторону гончей. Тёму показалось, что темные брызги сорвались из глазниц птичьих черепов и черными точками впились в шейные позвонки монстра.

Не раздумывая, норд несколькими секущими ударами прошелся по шейным позвонкам. Кость от соприкосновения со сталью хрустела и рассыпалась. Тём даже забеспокоился как бы "порча" наведенная Стариком и сделавшая кость хрупкой не "прилипла" к лезвию "Змеи крови".

Но к его удовлетворению, лезвие глевии, отсекшее голову второй костяной гончей, оставалось таким же чистым и не запятнанным, как и до этого.

Старик смахнул со лба несколько крупных капель пота, видать и ему поединок с "собачками" дался тяжело, и сказал, глядя Тёму в глаза:

— Я приглашаю тебя стать на сегодня моим гостем. Тебе ничто не будет угрожать в моем поселении. Ты принимаешь мое приглашение, норд?

Тём не знал, подразумевает или нет его ответ какую то ритуальную фразу, типа местного "У вас продается славянский шкаф". Поэтому ответил без выкрутасов.

— Принимаю. С благодарностью к воинам, сражавшимся со мной плечом к плечу.

Старик усмехнулся, ничего не добавил к сказанному нордом и молча пошагал к поселку. Тём пробежался по убитым монстрам, подняв с них денежку и по два "клыка слепой ярости", решив после разобраться у алхимиков в их стоимости, после чего быстро догнал возглавляющего отряд Старика.

Так молча они и вошли в поселок — чуть впереди шаман и норд, а за ними остальные соплеменники Старика, тащившие на ношах, сооруженных из копий и меховых плащей, шестерых раненых в бою своих товарищей.

На улице перед домом шамана их уже ждали все остальные жители поселка. Шаман остановился и поднял вверх руку, просто привлекая всеобщее внимание, а отнюдь не призывая своих соплеменников к тишине. В поселке, в котором было много женщин и детей, а под ногами бродили куры, не замеченные Тёмом в первый приход в поселок, было и так неестественно тихо.

— Сегодня у нас хороший день. Хоть я ждал посланников мертвых завтра, а они пришли сегодня, мы не потеряли ни одного воина, женщину или ребенка. Есть время до следующего набега, чтобы не боятся выходить за наши стены.

Шаман сделал паузу и добавил, — Но не беспечными. А сегодня я объявляю праздник для всех.

Вот теперь поселок взорвался! Кричали и хлопали друг друга по спинам мужчины, особенно доставалось воинам, уходившим за ворота с шаманом. Громко переговаривались женщины, смеялись дети и кудахтали куры. Как будто, после слов Старика, кто‑то за его спиной опустил тумблер и включил звук.

Столы на всех сооружали прямо посреди улицы. Женщины принялись хлопотать с приготовлением праздничного ужина, мужчины помогали им ловить кур, толочь зерно и стругать коренья. Тём в это время походил по поселку, позаглядывал в дома — землянки, но быстро это дело оставил. Скучно. Землянки одинаковые во всем, как под копир. Его никто не трогал и ничему не препятствовал. Но и на вопросы никто не отвечал. Жали плечами и отворачивались. Похоже, понимать вопросы норда и отвечать на них мог только Старик.

На ужине их с шаманом места были рядом, во главе стола.

Тём едва дождался, пока принесут и начнут разливать из высоких кувшинов тот самый вересковый мед.

Очень боялся разочароваться. Но напиток был хорош. Правда, хорош! Сладок, терпок и крепок одновременно. А ещё после каждого глотка, в остающемся надолго послевкусие, сохранялось мягкость северного солнца, запах цветущих трав, принесенных ветром и резковатая горчинка моря.

Выпив вторую кружку мёда, Тём решил, что уже можно задать давно мучающий вопрос.

— Старик, а если бы я спустился со столба до прихода гончих, что вы со мной сделали бы? Бритвой по горлу и в колодец?

Шаман покачал головой.

— Нет Не было бы ни бритвы, ни колодца. Обряд бы провели. В племя приняли. Всё чин по чину. Стал бы для всех нас роднее всех родных.

— Иди ты. Так ты не врал, когда обещал это стоя под Перстом? — Тём аж поперхнулся мёдом от неожиданности.

— Или ты всё‑таки сейчас вот так вот надо мной прикалываешься, в смысле веселишься?

— Нет. Мы такой обряд проводим со всеми чужаками, которые перед рейдом мертвых к нам наведываются. В остальное время просто не пускаем их в поселок.

— Поясни!

— Когда приходят посланники мертвого мира, а они приходят последний год не реже чем раз в месяц, им нужен любой из моих соплеменников. Цель их пославшего, получить живую жертву на тёмный алтарь, и им всё равно кого брать для жертвоприношений, если жертва из моего народа.

А нам не всё равно кого отдавать мертвым. Просто чужака они не возьмут, но чужак ставший по обряду нашим соплеменником у них сомнений и подозрений не вызывает. И мы рады отдать в жертву чужака вместо соплеменника. Только так редко бывает. Мы за чужаками в рейды не ходим. Духи предков это запрещают. Но если чужаки сами к нам приходят, то никакого запрета чтобы скормить их мертвякам для нас нет.

А то, что жертвоприношение не дает в этом случае ожидаемого результата, так это бывает. Что поделать, если у жертвы кровь порченная, — шаман рассыпался мелким ехидным смешком, довольно потирая руки. Можно было не сомневаться, что авторство комбинации по замене жертвы принадлежало именно ему, и Старик этим очень тешился.